«человек–природа–культура»

«Уровень культуры эпохи,

как и отдельного человека,

определяется отношением

к прошлому».

А. С. Пушкин

Народное искусство – прошлое в настоящем. Живая традиция, неизменно сохраняющая цепь преемственности поколений, народов, эпох. На новый уровень современных проблем народное искусство выдвинуто веком завоевания космоса, научно-технического прогресса и экологического кризиса.

На протяжении всей истории человечества народное искусство было существенной частью культуры национальной и мировой. М. Горький писал: «Народ не только сила, создающая все материальные ценности, он – единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гениальности творчества философ и поэт, создавший все великие поэмы, все трагедии земли и величайшую из них – историю всемирной культуры»1 .

Художники профессионального искусства не перестают обращаться к народному творчеству, черпая из него идеи и вдохновение. Однако глубина осознанности этого обращения определяется историей, социальными изменениями, духовными запросами. Дух идей в искусстве возрождает в нем народные формы, народную поэтику, но всякий раз по-новому на уровне идейно-художественных устремлений века.

В той же связи разное отношение к себе претерпевает собственно и народное искусство.

Эпоха спада общественного интереса к нему, когда оно нередко становилось «презренным», сменяют эпохи пристального внимания, что имело всегда свои исторические причины и что есть факт неубывающей жизненной силы народного творчества. Имея яростных противников, оно всегда имело и пламенных защитников.

Отсюда проблема народного искусства, ее постановка представляет свою историю. Но в ней определяющим оказывалась не столько научная разработка понятия предмета и вопросов его теории, сколько взгляд на него как на часть общей проблемы традиции и новаторства. Это мешало оценивать народное искусство с позиции его собственных ценностей. И если устный, музыкальный фольклор был областью изучения специальных наук, то изобразительный фольклор, будучи предметом общего искусствоведения, долгое время исследовался методами, выработанными на материале профессионального искусства, оставался без теории.

Отсутствие ее остро стало ощущаться за последние два десятилетия, когда наука и общественность оказались перед фактом возрождения народного творчества – фактом, неожиданным для тех, кто считал, что народное искусство – давно временем перевернутая страница прошлого. Жизнь показала, что народное искусство не только живет, развивается, но и с каждым годом растет потребность в нем во всем мире. Со стремительной силой возрастает интерес к народному творчеству и в связи с проблемами деревни, села в эпоху развитого урбанизма, в аспекте общих вопросов духовной культуры в современном мире, охраны природы, окружающей человека среды.

Решительная грань в отношении к народному искусству в нашей стране была проведена историческим постановлением ЦК КПСС «О народных художественных промыслах» (1974) и Конституцией (Основным Законом) Союза Советских Социалистических Республик (1977). Однако проблемы художественной практики и научного изучения еще не получили должного решения, и в первую очередь вопросы теории.

В Постановлении ЦК КПСС говорится: «Народное декоративно-прикладное искусство, являющееся частью советской социалистической культуры... активно влияет на формирование художественных вкусов, обогащает профессиональное искусство и выразительные средства промышленной эстетики» 2 .

Так поставленная проблема требует от исследователя соединения художественного, культурного, исторического аспектов изучения народного искусства, поскольку оно утверждается в культуре не в индивидуально-субъективном, а в духовно-ценностном содержании, формируется коллективными началами, поскольку познавательно в качествах исторического и духовного, нравственного и национально-психологического. Почему и не может быть ограничено только эстетической сферой, как не может быть понято в формальном анализе, не учитывающем содержание и диалектику развития.

Народное искусство – это огромный мир духовного опыта народа, художественных идей, постоянно питающих профессионально-художественную культуру.

Однако долгое время оно неправильно рассматривалось всего лишь как ступень на пути развития к более высокому уровню – искусству индивидуальных художников. Творчество народного мастера, оцениваясь с этих позиций, низводилось до роли придатка современного декоративно-прикладного искусства. Такое положение вносило много отрицательного в деятельность народных художественных промыслов, создавало ущербные направления в развитии мысли и практики. В корне всех ошибок лежала подмена ценностей, что не изжито до сих пор. В этом и заключается причина многих болезненных явлений практики народного искусства и по нынешний день.

Взгляд на него как на пережиток прошлого, подлежащий всякого рода модернизациям и переделкам, настолько утвердился, что стал привычным не только для руководителей промыслов, художников, приходящих туда работать, но и для части искусствоведов, проводящих эту линию на страницах печати. Этим объясняются полемические интонации в утверждении принципиальных положений, в теоретической постановке вопросов на страницах нашей книги. В ходе многочисленных дискуссий, заполнявших еще недавно страницы искусствоведческих журналов, приходилось отстаивать то, что, отрицая, порой рубили с плеча. Показательно, что теперь в обсуждении судеб народного искусства еще недавно дискутируемый вопрос «Возможно ли народное искусство в век НТР?» сменил другой вопрос: «Что такое народное искусство?». Теория его отмирания нашла новое выражение в провозглашении народного искусства на современном этапе как самодеятельного индивидуального творчества. В целом указанное суждение связывает народное искусство с прошлым, оно сводится к следующим трем положениям. Первое – утверждает слияние народного искусства с художественной промышленностью. В силу инерции эта установка продолжает декларироваться некоторыми искусствоведами как теоретическая, в то время как искусство последнего десятилетия высоко подняло эстетику рукотворной вещи и фольклорного начала в целом. Вместе с этим приобретает новое значение и интерес к духовно-ценностному содержанию народного творчества, его традиционности.

Второе положение, повторяющееся в отдельных статьях, сводится к приравниванию творчества в народных промыслах к искусству индивидуальных художников, при этом отрицаются локальные признаки первого, его ориентация на традицию. Это не только подрывает преемственность – главную силу развития, но и ломает коллективность творчества, культуру мастерства в промысле.

Третье положение, о котором мы уже сказали раньше, отождествляет народное искусство с творчеством самодеятельных художников. А это по существу есть тоже его отрицание.

Трем отмеченным пунктам соответствуют и некоторые отрицательные направления в практике. Нивелировка локальных особенностей привела к массовой творческой безликости создаваемых в промысле изделий, ломке культурной преемственности, к разрушению орнаментальной системы народного искусства. Это требует внимательного изучения, хотя бы для того, чтобы не повторять ошибок прошлого.

На деле же происходит чаще всего совсем обратное. В погоне за мнимой новизной и для утверждения названных тезисов подкрепление ищется у авторитетов, в высказываниях В. С. Воронова, А. В. Бакушинского пятидесятилетней давности и давно устаревших, часто продиктованных ситуацией времени и не связанных с научной концепцией ученых в целом. Без попытки критического осмысления эти часто случайные высказывания повторяются как исходные, их пытаются выдать за теоретическую установку, что отнюдь не продвигает мысль и не помогает практике. Довольно прочное укоренение ошибочных мнений можно объяснить тем, что вплоть до 60-х годов советское декоративное искусство чаще всего было представлено произведениями народных промыслов, из которых получила свое начало художественная промышленность. Все это приучало смотреть на народное искусство как на несамостоятельный вид творчества, не давало возможности видеть истинной его ценности. Оно искусственно приспособлялось к чуждым его системе методам индивидуального творчества.

Конечно, все эти обстоятельства не дают права считать теперь, что народному искусству нет места в современной культуре. Между тем именно такой вывод, научно неправомочный, долгое время бытовал. Оставаясь необоснованным теоретически, он породил многие отрицательные тенденции в искусстве промыслов, начиная от станковизма в 40–50-е годы, кончая отрицанием орнаментальности и декоративности в первой половине 60-х годов, о чем будет говориться специально.

Теперь же к народному искусству начинают относить все: от произведений стекла и керамики профессиональных художников до фабричных изделий – тканей и фарфора. Понятие «народное искусство» до сих пор остается не только невыясненным, но и даже несуществующим в искусствоведческой практике как эстетическая категория. Его приравнивают к понятию «народного достояния» в самом широком смысле. Нередко можно слышать: «Народно ли искусство промыслов?», «Нужно ли народное искусство в век технического прогресса?», «Не есть ли оно только прошлое?». И эти вопросы дискутируются на страницах журналов, выдвигаются всякого рода лжетеории, научно, как правило, не обоснованные. Однако сам факт возникновения таких вопросов объясняется тем, что до сих пор продолжает отсутствовать теоретическая позиция в постановке и решении проблем современного народного творчества, несмотря на отдельные серьезные труды. Многое, что пишется о народном искусстве, не имеет должного научного уровня, нередко определяется конъюнктурными соображениями. Иначе и нельзя объяснить тот поражающий разрыв между утверждениями в печатных трудах и реальностями самой практики3 , между трудностями, которые переживает народное искусство, с одной стороны, и с другой – с каждым днем возрастающей потребностью в его произведениях.

Нельзя не отметить, что ущербная позиция во взгляде на народное искусство тормозит его изучение, приводит в научных работах к непродуктивным произвольным выводам. Многие вопросы ставятся и решаются, как и раньше, по аналогии с искусством профессионально-художественным.

Собственно же народное искусство, которым столь богата наша страна, выдается за анахронизм и до сих пор еще не понимается во всей его полноте и необходимости как часть духовной культуры. Нередко приходится слышать или читать, что окружение человека техницизированного мира техницизирует в своем роде и искусство. При этом совсем не учитывается сам человек. Между тем стандарт мышления в век техницизма, выдавая «готовые блоки», обрушивает их не только на зрителя выставок, но и на человека в его ежедневном окружении. А за этим стоит опасность техницизации самого восприятия, всей структуры чувства, видения, что неминуемо разъедает живую ткань искусства, умерщвляет его духовную трепетность, наконец, истребляет человечность самой среды. И нет тогда ни своего, ни чужого, ни личного, ни общего, в честь чего произносится так много пустых деклараций.

На первое место в понимании искусства выдвигается не то, что им выражено, а как сделано; это преподносится нередко как самоцель. Но стоит ли доказывать, что наша эпоха, как в свое время каждая другая, внесла в искусство новые ритмы, новые формы, новые средства и даже новый мир творчества – техническую эстетику. Это очевидно и закономерно. Однако не этим определяется внутренняя цель искусства, духовной культуры в целом. На главном пути их развития не может исчезнуть постижение правды, истины, красоты. Может ли художник, если он художник, воспринимать зрительный ряд своего окружения, не волнуясь тем движением идей, которое волнует общество? Сознательно или подсознательно он, так или иначе, отражает существующие тенденции в мировоззрении эпохи.

Если еще недавно художники и поэты стремились ввести мир техники в мир человека и даже техницизировать его образ, то сегодня, что показательно, приходит иное стремление – найти в самом человеке человеческое и через него влиять на техницизированный мир. А это уже совсем иначе ставит вопрос о ценностях и о целостности искусства, как и самой культуры. Заставляет пристальнее, глубже всматриваться в народное творчество, в его связи с природой и историей не только в пределах этноса, но и в планетарном масштабе.

Проблему «человек и мир», в каком бы аспекте она ни бралась в искусстве, естественно, нельзя решить отстраненно от человеческой сущности, в конечном счете от той «высшей цели», которую, по словам Канта, имеет само по себе существование человека. В противном случае это значило бы стать на позицию западных фантастов, пророчествующих в будущем «планету обезьян».

Как известно, одна из острых проблем современного Запада – отчуждение человека, приравнивание его к вещи. Но как бы ни заковывалась человеческая жизнь в неестественное, искусственное, природа, в конце концов, все равно диктует свои естественные законы, законы самой жизни. Связь человека с землей не может исчезнуть!

На просторах нашей огромной страны народное искусство живет и развивается в необычайно широком многообразии национальных, региональных, краевых и областных школ народного мастерства, в преемственности традиций. И всякая попытка видеть в народном искусстве лишь анахронизм, чуждый современному веку, стремление доказать, что оно не развивается и окончательно разрушено еще капитализмом, опровергается самой жизнью. За последние годы расширилась деятельность энтузиастов, открывающих новых талантливых мастеров, новые школы народного мастерства.

Раскинутые по всей стране и в немалом числе в России очаги народного искусства свидетельствуют о большом творческом потенциале народа. Ведь каждый очаг – это свои таланты, свои традиции, свои художественные системы и методы, выверенные в опыте многих поколений народных мастеров. И этот опыт складывает культуру традиции, укрепляющую народность искусства профессиональных художников. Таким образом, традиционное не только питает новое, оно органично входит в контекст эпохи. 70-е годы прочертили особенно заметную веху в художественной культуре. Возросла роль декоративного искусства в организации среды, получила широчайший размах промышленная эстетика, а собственно декоративное искусство определилось в своей духовной ценности и заняло место, равное живописи и скульптуре.

В такой ситуации народное искусство призвано также занять в системе современной культуры свое место, соответствующее его сущности. Должна возрасти научная ответственность в решении его проблем. Ответственность личная и ответственность общая перед лицом истории. Только с позиции такой ответственности можно подойти к продуктивному решению, в первую очередь, вопросов условий, стимулов его развития. Многие поверхностные суждения, лобовое понимание стирания границ между городом и деревней, в связь с которым неверно ставится якобы закономерное исчезновение народного творчества, должны быть подвергнуты принципиальной" критике, поскольку они несут непоправимые беды живому искусству сел, способствуют уничтожению высоких духовных ценностей народа.

Нельзя забывать, что сближение деревни с городом – это сложный, длительный, далеко не однозначный процесс, в котором есть разного рода перегибы, сопровождаемые отрицанием культурного наследия4 .

Давно уже стало ясным, что труженик села, как бы ни изменялись механизированные формы его работы, все равно сохраняет особенности труда, определяемого самим фактом – возделыванием земли, всей спецификой сельскохозяйственного производства. «Эта особенность сельскохозяйственного труда будет приобретать все большую притягательную силу и социальную ценность, оказывая влияние на условия расселения, труда и отдыха всего населения» 5 .

«Человек живет природой. Это значит, что природа есть его тело, с которым человек должен оставаться в процессе постоянного общения, «чтобы не умереть» 6 .

«Как непрерывно человечество воспроизводит себя в рождении и детстве ребенка, так непрерывно оно воспроизводит себя в возделывании земли, «чтобы не умереть» 7 .

А это значит, что всегда сохраняется непосредственная связь человека с землей, с природой, всегда остается основа для народного творчества, которое продолжает нести полноту своего духовного содержания и вовсе не превращается в игру форм, линий и цвета, доступную лишь эстетическому любованию и предназначенную, как думают некоторые, для вольных стилизаций художника-профессионала, для «обыгрывания», как любят говорить. Уже такое понимание предназначения народного творчества ставит его в ряд чего-то вторичного по отношению к подлинному искусству, утверждает однозначность содержания. А всякая формализация художественных качеств, средств лишает творчество чувства жизни, в конечном счете, порождает безличное искусство, обращенное на самое себя.

С другой стороны, массовое тиражирование произведений народного искусства, превращенных в сувенирную промышленность, есть то же непонимание его содержательных начал.

Тезис о слиянии народного искусства с промышленностью оборачивается индустрией народного, несущей унификацию и стандартизацию народному творчеству. Образец художника в этой обстановке становится определяющим. Нити преемственности народного мастерства в таком случае рвутся, оно катастрофически падает. В результате ломаются художественные системы в искусстве народных промыслов, гибнут школы народных традиций, потерпевшие значительный урон в периоды господства направлений станковизации в 50-е годы и бездекорности – в 60-е, когда орнаментальность ставилась за грань современного. В те периоды народное искусство обезличивалось в своих региональных, национальных, краевых признаках, усреднялось в своей художественности. Мы оказывались свидетелями, как часто вместо подлинно живого искусства выдвигались явления, внутренне ущербные, художественно бесперспективные.

В такой ситуации происходила явная подмена ценностей как в науке, так и в самой практике, что неминуемо оборачивалось застоем научной мысли и бедами для народного искусства. Но где в таком случае критерии, позволяющие правильно понимать народное искусство и управлять им?

Где скрыты источники никогда не иссякающей его творческой силы? Их надо искать в самом народном искусстве, в его связях с тем, что вечно ценно для человечества,– с природой и культурой. Необходимо улавливать историческую динамику, другими словами, понимать культурное развитие.

Надо сказать, что наука о народном искусстве в силу своей молодости остается пока еще мало исследованной областью знания. Именно этим в первую очередь можно объяснить распространение случайных и поверхностных суждений, точек зрений, претендующих в настоящее время на научное направление, остающихся при этом только взглядом, легко меняющимся от веяний моды.

Такое положение создалось в силу неразработанности многих коренных проблем народного искусства. Еще недавно в многочисленных дискуссиях, заполнявших страницы наших журналов, приходилось отстаивать народное искусство не только как духовную культуру, но и как самостоятельный тип художественного творчества.

Именно такого подхода к постановке проблемы не хватало в трудах В. С. Воронова и А. В. Бакушинского (о чем мы скажем подробнее в дальнейшем). В 50-е годы А. Б. Салтыков, заложивший основы понимания специфики декоративного искусства, вместе с тем не касался теоретической постановки проблем собственно народного искусства. На современном этапе оно оказалось отделенным от своего прошлого непроходимой гранью. Именно в этом направлении развивалась научная мысль, желающая видеть в современном народном творчестве все, только не то, что оно есть на самом деле. До сих пор в решении вопросов теории и практики слабо принимаются во внимание результаты исследований дореволюционного народного искусства в трудах 60–70-х годов Б. А. Рыбакова, Г. К. Вагнера, В. М. Василенко. Таким образом, сам вопрос: что выдается за народное искусство? – имеет глубоко принципиальное значение и становится теперь весьма острым.

В этой связи актуальность приобретает проблема целостности8 . Особенно важно знать истоки народного искусства, его живые родники творчества, обогащающие всю культуру, в целостности жизненной – в комплексах сельского быта и окружающей человека природы и культурной преемственности традиций9 . Они не только разные у народов, но и различны в каждом крае. Но как в таком случае преодолеть инерцию мысли, продолжающей опираться на установки, опровергнутые временем, такие как стирание локальных черт и признаков школ народного мастерства? Ведь эта установка и теперь дает о себе знать в бесплодных призывах к творчеству без традиций.

Как обрести единство теории и практики действенное, а не мнимое? На эти вопросы предстоит ответить.

Если народное творчество – культура духовная, в чем, надо полагать, теперь нет сомнения, если оно – живая часть культуры современной (об этом красноречиво свидетельствуют многие выставки, и в частности Всесоюзная выставка народного искусства 1979 года, первая после 15-летнего перерыва), наконец, если возрастает интерес к народному искусству (это очевидно и у нас в стране и за рубежом), то прежде всего необходимо признать особенности народного искусства как культурной целостности и соответственно решить его научные, художественные, творческие, организационные проблемы.

Способствуем мы такому прояснению дела или препятствуем? Этот вопрос не может не стоять перед всеми, кто так или иначе родом своей деятельности связан с народным искусством.

В условиях острейших противоречий между современными техническими достижениями человечества и уровнем его нравственности, когда под угрозой гибели оказалась планета Земля, возникла необходимость искать новые контакты с природой и возрождать утраченные. В этой обстановке с необычайной силон зазвучали вечные ценности культуры. Тяга к ним возрастает вместе с тягой к природе, к земле. Одновременно возрождается ценность природного и в искусстве. В нем еще недавно тема человека – покорителя природы поглощала все другие аспекты взаимоотношения с ней. Но покоритель часто становится потребителем, расточителем ее богатств. Человек, железный робот, кто он – страж природы или ее могильщик?

Многие современные художники ищут единство человека с природой, они отходят от жестко прочерченного пути изображения героя-покорителя. В искусстве 60–70-х годов природное начало заметно усиливается и, прежде всего, в декоративно-прикладном искусстве с его решительным поворотом от утилитарно-техницизированных вещей к уникально-художественным, к образности, пластичности. Так, в творчестве Шушкановых в новой неожиданной форме была обретена связь природных и народных начал, заметно угасших в искусстве предшествующих лет. Нечто сходное происходит в керамике и в художественном стекле. Поиски связей с народной традицией неотделимы от интереса к национальным искусствам и в целом к культуре прошлого. В фольклоре природа – всегда выразитель Красоты, Добра, она слита с нравственным миром. Поэтому природное выступает как критерий человеческих ценностей. И это выдвигает проблему народного искусства в условиях неограниченно растущих технических возможностей на новый уровень экологических проблем современного мира.

Экология природы, экология культуры не может не включать экологию народного искусства как части культуры, как части природы, с которой изначально связан человек.

Ставя так вопрос, мы определяем и путь его решения в системе человек – природа – культура.

Такая новая постановка проблемы народного искусства поднимает его на уровень большой актуальности, позволяет глубже проникнуть в содержание образов, помогает попять его сущность как самостоятельной целостности. Теоретическое осмысление проблем огромной области народного искусства предпринято нами с целью определить его художественную природу, духовную ценность и соответственно место в культуре.

Как часть культуры народное искусство – это и сама природа, и историческая память народа, необрывающаяся связь времен. Эстетическое единство, цельность народного искусства есть свидетельство его высоконравственных основ. Именно с этих позиций, отраженных в иллюстративном ряде нашей книги, рассматривается народное искусство и решаются вопросы его теории.

Это проблема общего и особенного, определяющая взаимодействие профессионального искусства и народного, это и вопрос о собственной специфике народного искусства как особого типа художественного творчества, о формах его развития и связях с природой. Наконец, главные вопросы – о ценностях, сущности, природе коллективного, о содержании понятий «народное искусство» и «народный мастер». Исследование ключевых вопросов теории позволит согласно специфике предмета углубить методологические принципы изучения народного искусства. Поможет уяснить его место в системе культуры, огромную роль – историческую, нравственную, эстетическую – в жизни человека, в духовном развитии культуры, ее строительства в настоящем для будущего. Материалом нашей книги послужит народное творчество многих народностей нашей страны в основном за последние два десятилетия.

Итак, мы будем рассматривать народное искусство, прежде всего, как мир духовных ценностей.

Коллективная художественная творческая деятельность, отражающая жизнь этноса, его идеалы, его воззрения, вобрала в себя народное творчество России. В народе создавались и бытовали от поколения к поколению эпос, сказки, предания - это жанр поэзии, звучала самобытная музыка - пьесы, наигрыши, песни, излюбленным праздничным зрелищем были постановки театральные - в основном это был театр кукол. Но ставились там и драмы, и сатирические пьесы. Так же глубоко проникало народное творчество России в танцевальное, изобразительное искусство, декоративно-прикладное. В глубокой древности зародились и русские танцы. Народное творчество России воздвигло историческую основу для современной художественной культуры, стало источником художественных традиций, выразителем самосознания народа.

Устно и письменно

Письменные литературные произведения появились значительно позже, чем те устные самоцветы, наполнившие драгоценную шкатулку фольклора со времён язычества. Те самые пословицы, поговорки, загадки, песни и хороводы, заклинания и заговоры, былины и сказки, которые огранило до бриллиантового блеска народное творчество России. Древний русский эпос отразил духовность нашего народа, традиции, реальные события, особенности быта, раскрыл и сохранил подвиги исторических персонажей. Так, например, Владимиру Красное Солнышко, всеми любимому князю, служил прототипом реальный князь - Владимир Святославович, богатырю Добрыне Никитичу - дядя Владимира Первого боярин Добрыня. Виды устного народного творчества исключительно многообразны.

С приходом христианства в десятом веке начинается великая русская литература, её история. Постепенно с её помощью складывался древнерусский язык, ставший единым. Первые книги - рукописные, украшались золотом и другими драгоценными металлами, самоцветами, финифтью. Стоили они очень дорого, потому народ их долго не знал. Однако с укреплением религии книги проникали в самые отдалённые уголки русской земли, поскольку творения Ефрема Сирина, Иоанна Златоуста и другую религиозную переводную литературу народу знать было необходимо. Оригинальная же именно русская сейчас представлена летописями, жизнеописаниями святых (жития), риторическими поучениями ("Слова", одно из них - "Слово о полку Игореве"), хождениями (или хожения, записки о путешествиях) и множеством других жанров, не столь известных. Четырнадцатый век дал целый ряд исключительных по значимости памятников фольклора. Некоторые виды устного народного творчества, такие как былина, переходили в разряд письменных. Так появились "Садко" и "Василий Буслаев", записанные за сказителями.

Примеры народного творчества

Устное творчество послужило кладезем народной памяти. Героическое противостояние татаро-монгольскому игу и другим захватчикам воспевалось из уст в уста. Именно на основе таких песен создавались повести, дошедшие до наших дней: о битве на Калке, где "семьдесят великих и храбрых" добывают нашу свободу, о Евпатии Коловрате, защитившем Рязань от Батыя, о Меркурии, защитившем Смоленск. России сохранило факты против баскака Шевкала, о Щелкане Дудентьевиче, и эти песни пелись далеко за пределами княжества Тверского. Слагатели былин донесли до отдалённых потомков события Куликова поля, и старые образы русских богатырей всё ещё использовались народом для посвящённых борьбе с Золотой Ордой народных произведений.

До конца десятого века жители Киево-Новгородской Руси письменности ещё не знали. Однако этот долитературный период донёс до наших дней передаваемые из уст в уста и от поколения к поколению золотые словесные произведения. И теперь проводятся фестивали народного творчества России, где звучат всё те же песни, сказы и былины тысячелетней давности. К звучащим и поныне древним жанрам можно отнести былины, песни, сказки, легенды, загадки, поговорки, пословицы. Большая часть дошедших до нас фольклорных произведений - поэзия. Стихотворная форма позволяет легко запоминать тексты, и потому на протяжении многих столетий фольклорные произведения передавались в поколениях, изменяясь к целесообразности, отшлифовываясь от одного талантливого сказителя к другому.

Малые жанры

Небольшие по объёму произведения относятся к малым жанрам фольклора. Это притчи: каламбуры, скороговорки, присловья, прибаутки, загадки, приметы, поговорки, пословицы, то, что подарило нам устное народное творчество. Загадки - одно из таких художественных проявлений народной поэзии, зародившейся в устном виде. Намёк или иносказание, обиняк, окольная речь - иносказательное описание в кратком виде какого-либо предмета, - вот что такое загадка по В. И. Далю. Иначе говоря, иносказательное изображение явлений действительности или предмета, которое предстоит отгадывать. Даже здесь предусмотрело многовариантность устное народное творчество. Загадки могут быть описаниями, иносказаниями, вопросами, задачами. Чаще всего они состоят из двух частей - вопроса и ответа, загадки и отгадки, связанных между собой. По тематике они разнообразны и теснейшим образом связаны с трудом и бытом: животный и растительный мир, природа, орудия труда и деятельность.

Пословицы и поговорки, которые сохранились до сегодняшнего времени от самых древних времён, это меткие выражения, мудрые мысли. Чаще всего тоже бывают двухчастными, где части соразмерны и зачастую рифмуются. Смысл поговорок и пословиц обычно прямой и переносный, содержащий в себе мораль. Часто мы видим в пословицах и поговорках многовариативность, то есть много вариантов пословицы с одной и той же моралью. обобщающим смыслом, который более высок. Самые древние из них датируются двенадцатым веком. История народного творчества России отмечает, что до наших дней многие пословицы дошли укороченными, иногда утерявшими даже и первоначальный смысл. Так, говорят: "Он на этом деле собаку съел", подразумевая высокий профессионализм, однако русский народ в старину продолжал: "Да хвостом подавился". То есть нет, не такой уж и высокий.

Музыка

Древние виды народного музыкального творчества России базируются прежде всего на песенном жанре. Песня - это жанр музыкальный и словесный одновременно, либо лирическое, либо повествовательное произведение, которое предназначено сугубо для пения. песни могут быть лирические, плясовые, обрядовые, исторические, и все они выражают как чаяния отдельного человека, так и чувства многих людей, они всегда созвучны общественному внутреннему состоянию.

Любовные ли там переживания, размышления ли о судьбе, описание ли общественной или семейной жизни - это всегда должно быть интересно слушателям, а без внесения в песню душевного состояния как можно большего количества людей певца слушать не станут. Очень любят в народе приём параллелизма, когда настроение лирического героя перенесено на природу. "Что стоишь, качаясь, "Нет у ноченьки светлого месяца", например. И практически редко попадается народная песня, в которой этот параллелизм отсутствует. Даже в песнях исторических - "Ермак", "Степан Разин" и других - он постоянно встречается. От этого эмоциональное звучание песни становится значительно сильнее, и сама песня воспринимается гораздо ярче.

Былина и сказка

Жанр народного творчества оформился значительно ранее девятого века, а термин "былина" появился только в девятнадцатом веке и обозначал героическую песню эпического характера. Мы знаем былины, певшиеся в девятом веке, хотя наверняка они не были первыми, просто до нас не дошли, потерявшись в веках. Каждый ребёнок хорошо знает былинных героев - богатырей, воплотивших идеал народного патриотизма, мужества и силы: купец Садко и Илья Муромец, великан Святогор и Микула Селянинович. Сюжет былины чаще всего наполнен жизненной ситуативностью, но она значительно обогащена и фантастическими вымыслами: у них есть телепорт (мгновенно могут преодолевать расстояния от Мурома до Киева), в одиночку войско победить ("как направо махнёт - будет улица, как налево махнёт - переулочек"), и, конечно, чудовища: драконы трёхголовые - Змеи Горынычи. Виды народного творчества России в устных жанрах этим не ограничиваются. Есть ещё и сказки, и легенды.

Былины отличаются от сказок тем, что в последних события полностью вымышлены. Сказки бывают двух видов: бытовые и волшебные. В бытовых изображаются самые разные, но обычные люди - принцы и принцессы, цари и короли, солдаты и работники, крестьяне и попы в самой обычной обстановке. А волшебные сказки обязательно привлекают фантастические силы, добывают артефакты с чудесными свойствами и так далее. Сказка обычно оптимистична, тем и отличается от сюжета других жанровых произведений. В сказках обычно побеждает только добро, злые силы всегда терпят поражение и всячески высмеиваются. Легенда в отличие от сказки - устный рассказ о чуде, фантастическом образе, невероятном событии, которые должны рассказчиком и слушателями восприниматься как достоверность. До нас дошли языческие легенды о сотворении мира, происхождении стран, морей, народов, о подвигах как вымышленных, так и реальных героев.

Сегодня

Современное народное творчество России не может представлять именно этническую культуру, поскольку эта культура - доиндустриальная. Любое современное поселение - от самой маленькой деревни до мегаполиса - являет собой сплав различных этносов, и естественное развитие каждого без малейшего смешения и заимствования просто невозможно. То, что сейчас называют народным творчеством, скорее, является нарочитой стилизацией, фольклоризацией, за которой стоит искусство профессиональное, которое вдохновилось этническими мотивами.

Иногда это и любительское творчество, вроде масскультуры, и работа кустарей. Справедливости ради нужно отметить, что наиболее чистыми и всё ещё развивающимися можно признать только народные промыслы - декоративно-прикладное искусство. Там ещё присутствует, помимо профессионального, и этническое творчество, хотя производство давно поставлено на конвейер и возможности для импровизации мизерные.

Народ и творчество

Что люди подразумевают под словом народ? Население страны, нацию. Но, к примеру, в России проживают десятки самобытных этносов, и народное творчество обладает общими чертами, имеющимися в сумме всех этносов. Чуваши, татары, марийцы, даже и чукчи - разве в современном творчестве музыканты, художники, архитекторы не заимствуют друг от друга? А вот общие их черты осмыслены элитарной культурой. И потому мы, помимо матрёшки, имеем некий экспортный продукт, являющийся нашей совместной визитной карточкой. Минимум противопоставления, максимум общего объединения внутри нации, вот таково направление современного творчества народов России. Сегодня это:

• этническое (фольклоризированное) творчество,
• любительское творчество,
• творчество простонародья,
• самодеятельное творчество.

Тяга к эстетической деятельности будет жива, покуда жив человек. А потому и сегодня процветает искусство.

Искусство, творчество хобби

Искусством занимается элитарная, где требуется талант незаурядный, а произведения - показатель уровня эстетического развития человечества. К народному творчеству оно отношения имеет довольно мало, если не считать вдохновения: все композиторы, например, писали симфонии, используя мелодии народных песен. Но это отнюдь уже не она, не народная песня. Достояние традиционной культуры - творчество как показатель развития коллектива или отдельного человека. Такая культура может развиваться успешно и многосторонне. А результат массовой культуры, как лекало мастера, подаренное народу для посильного повторения, - это хобби, эстетика такого рода, которая призвана снимать напряжение от механичности современной жизни.

Здесь можно заметить некоторые признаки исконного начала, в художественном народном искусстве черпающее темы и средства выражения. Это довольно распространённые технологические процессы: ткачество, вышивка, резьба, ковка и литьё, декоративная роспись, чеканка и так далее. Истинное народное творчество не знало контрастов перемен в художественных стилях целое тысячелетие. Теперь это значительно обогащено в современном народном творчестве. Степень стилизации меняется так же, как и характер осмысления всех старых взятых напрокат мотивов.

Прикладное искусство

С самой седой старины известно народное прикладное творчество России. Это, пожалуй, единственный вид, не претерпевший коренных изменений до сегодняшнего дня. Этими предметами исстари и доныне украшается и усовершенствуется домашний и общественный быт. Сельское ремесло осваивало даже довольно сложные конструкции, вполне пригодные в современной жизни.

Хотя сейчас все эти предметы несут не столько практическую, сколько эстетическую нагрузку. Это и бижутерия, и свистульки-игрушки, и украшения интерьеров. Разные области и регионы имели собственные виды искусства, ремесла и рукоделия. Самыми известными и яркими являются следующие.

Платки и самовары

Оренбургский платок - это и шали, тёплые и тяжёлые, и невесомые шарфы и платки-паутинки. Узоры вязания, пришедшие издалека, уникальны, они отождествляют собой вечные истины в понимании гармонии, красоты, порядка. Козы Оренбуржья тоже особенные, пух дают необычный, его можно прясть тонко и прочно. Под стать вечным вязальщицам Оренбурга и тульские мастера. Они не были первооткрывателями: первый медный самовар был найден в раскопках поволжского города Дубовки, датируется находка началом Средних веков.

В России чай прижился в семнадцатом веке. Но первые самоварные мастерские появились всё-таки в Туле. Этот агрегат до сих пор в чести, и чаепитие из самовара на сосновых шишках - вполне заурядное явление на дачах. Они бывают чрезвычайно разнообразны по форме и отделке - бочонки, вазы, с вязью росписи, чеканками, украшениями ручек и кранов, подлинные произведения искусства, к тому же чрезвычайно удобные в быту. Уже в начале девятнадцатого века в Туле производили самоваров до 1200 в год! Продавались они на вес. Латунные стоили шестьдесят четыре рубля за пуд, а красные медные - по девяносто. Это очень большие деньги.

Колыбель искусства. Около 30 тыс. лет т. н. среди кроманьонцев уже были люди с незаурядным художественным талантом. Это очевидно из довольно широко распространенных по планете живописных, графических и объемных изображений, которые создавались на протяжении более 20 тыс. лет между 32 и 10 тысячелетиями т. н. Таких изображений довольно много. Во Франции известно более 160 пещер с живописью, графикой и барельефами на стенах. В Испании таких пещер 120, в Италии – 21, в России – 2, в Сербии и в Англии – по одной.

Рис. 3.20. "Парад зверей". Пещера Шове, юг Франции. 31 тыc.л. н. «Колонна» пещерных львиц являет собой успешную попытку изображения перспективы. Многие специалисты считали, что в палеолитической живописи представлены только профильные изображения. В «шеренге» бизонов практически нет ни одного профиля, все головы животных показаны либо анфас, либо в три четверти.

При раскопках, а также случайным образом обнаружены сотни статуэток из бивня мамонта, из мягких пород камня и из обожженной глинисто-земляной массы. Они изображают людей (в основном, женщин), различных животных и не очень понятные фигуры. Те же персонажи встречаются в виде гравировок на предметах, сделанных из кости, рога, бивня мамонта, на плитках из мягкого камня или песчаника.

Благодаря усовершенствованной методике радиоуглеродного датирования, с помощью молекулярной спектроскопии возраст живописи и пластики определяется достаточно точно. Самая древняя в мире живопись (пещера Шове, юг Франции) датируется от 32 тыс. лет т. н. (рис. 3.20, 3.21).

Все известные нам древнейшие изображения представляют собой либо художественные шедевры, в том числе и по современным критериям, либо нормальные рисунки, такие, какие мы видим у современных детей и подростков. Та же особенность наблюдается в графике и в пластике. Особенно, – в графике. Если ошибку в изображении, сделанном охрой или углем можно стереть, замазать или еще как-то исправить, то ошибку при выбивке или гравировке на скальной плоскости исправить невозможно, Но таких ошибок либо нет, либо они крайне редки. У древних художников была твердая высокопрофессиональная рука.

Сколько ни пытались археологи и искусствоведы найти следы какой-то эволюции в развитии древнейших изображений от раннего к более позднему и от простого к сложному, как это полагается по классическим законам эволюции, найти их не удалось и, как мне кажется, вряд ли удастся. Самые древние изображения из пещеры Шове представляют собой весьма совершенные произведения живописи , в которых можно увидеть и перспективу, и светотень, и разные ракурсы и т. д. (рис. 3.20, 3.21, 3.22)

Эту особенность палеолитического искусства лучше всех выразила З. А. Абрамова, крупнейший специалист в этой области. Она писала: "Палеолитическое искусство возникает как яркая вспышка пламени в глубине веков. Необычайно быстро развившись от первых робких шагов к полихромным фрескам, искусство это так же резко исчезло. Оно не находит себе непосредственного продолжения в последующие эпохи… Остается загадкой, как палеолитические мастера достигли столь высокого совершенства и какими были те пути, по которым в гениальное творчество Пикассо проникли отголоски искусства ледникового периода" (Абрамова, 1972, с. 28).

Проблемой "колыбели искусства" в последние десятилетия заняты многие крупные специалисты. Она волнует не только археологов, но и историков искусства, этнологов, психологов и многих других любознательных представителей разных гуманитарных и естественных наук. Но прежде, чем продолжить обсуждение этой темы, необходимо сделать некоторые оговорки.

Искусство или изобразительная деятельность?

Пользуясь применительно к первобытности понятием "искусство", мы вольно или невольно создаем некоторую иллюзию равенства между ним и искусством последующих эпох, вплоть до современности. Формулировки, привычные для современного популярного искусствоведения, широко используются при рассмотрении древнейших изображений ("эстетические нормы и принципы", "идейное содержание", "отражение жизни", "композиция", "чувство прекрасного" и т.д.), но они уводят в сторону от понимания специфики первобытного искусства.

Сейчас искусство является особой областью культуры, границы и специализация которой вполне осознаны как создателями, так и "потребителями" искусства. В древности этого представления либо не было вообще, либо оно было более размытым. В сознании первобытного человека искусство не выделялось в какую-то особую сферу деятельности. Способностью к созданию изображений, как и сейчас, обладали редкие люди, значительно более редкие, чем сейчас.

В наше время существует развитая система художественного образования, которой, естественно, не могло быть в эпоху верхнего палеолита. Художники той эпохи обладали настолько мощным талантом, что он сам вырывался наружу и выплескивал на стены пещер яркие образы, переполнявшие сознание. Скорее всего, соплеменники приписывали таким людям некие сверхъестественные свойства, присущие шаманам. Вероятно, это ставило их в особые условия среди своих сородичей. О достоверных подробностях этих условий можно только догадываться: были ли они благоприятными для древнего художника, или, наоборот, вынуждали его скрывать свои способности.

Процесс осознания людьми самостоятельной роли искусства и различных его видов начался только в поздней античности, затянулся на несколько столетий и завершился не ранее Ренессанса. Поэтому говорить о первобытном "творчестве" можно только в иносказательном смысле.

Разумеется, творчество, как психологический феномен, т. е. не всегда осознанное напряжение всех духовных сил и особый всплеск эмоций, в результате которого рождается нечто новое, существовало, но его осознание наступило значительно позже. Вся духовная жизнь кроманьонцев проходила в единой, не расчлененной на отдельные сферы культурной среде. Наивно полагать, что в первобытном искусстве были художники и зрители, как у нас, или что тогда все люди были художниками-любителями и зрителями одновременно (нечто вроде нашей художественной самодеятельности).

Не вполне убедительно и представление некоторых коллег о досуге, который древние люди якобы заполняли разными искусствами. Досуга в нашем понимании (как времени, свободного от "службы") у них просто не было, поскольку их жизнь не делилась на работу и "неработу". Если в конце эпохи верхнего палеолита у человека, в редкие часы, не занятые напряженной борьбой за существование, и появлялась возможность отрешенно оглянуться по сторонам и посмотреть на небо, то это время заполнялось ритуальными и иными действиями, которые тоже были не досужими, а направленными на благополучие своего рода и себя самого.

Итак, понятие "первобытное искусство" не отражает в полной мере того явления, для обозначения которого оно используется. Представляется более уместным вместо него использовать в данном контексте понятие "изобразительная деятельность", введенное в русскоязычную археологическую литературу А. А. Миллером и прошедшее длительную апробацию (Б. Б. Пиотровский, А. Д. Столяр и др.). Разумеется, речь не идет о каком-то запрете на понятие "первобытное искусство". Мы будем его употреблять и впредь, но желательно, учитывать особенности, отличающие первобытную изобразительную деятельность от изобразительного искусства последующих эпох.

В данной книжке первобытным искусством считается художественная деятельность тех времен и регионов, когда и где она еще не осознавалась как самостоятельная область культуры, когда она входила в единую и целостную совокупность элементов знакового поведения людей, независимо от того, к какой эпохе исторической хронологии мы ее относим. Иными словами, это определенная художественная традиция, в которой стиль и другие особенности творчества определенного человека явным образом не выступают за границы традиции, свойственной данной культуре и эпохе. Хорошим примером такой цельной совокупности элементов знакового поведения являются церковные службы, каждый вид которых сохраняется в определенном порядке на протяжении многих сотен лет. В их едином действии сочетаются практически все искусства (изображения, музыка, пение, театрализованное действие и т. п.).

Был ли неандерталец художником?

В поисках истоков искусства многие специалисты обращаются к неандертальцу . Поскольку недавно все считали его нашим непосредственным эволюционным предком, естественно было предположить, что первые несовершенные изображения, подобные тем, что рисуют наши дети в дошкольном возрасте, должен был создавать он. Так и сейчас рассуждают некоторые коллеги.

В условиях отсутствия абсолютных дат, был широкий простор для умозрительных построений. Одни считали, что самыми ранними изображениями были отпечатки ладоней и так называемые "макароны", т. е. извилистые линии сделанные пальцами по сырой поверхности стены пещеры. Другие видели истоки искусства в царапинах и надрезах на костях, происходящих из слоев той эпохи, когда жили неандертальцы. Третьи пытались выстроить эволюцию от "натурального макета" к объемному изображению, а от него – к графике и живописи.

"Натуральный макет" это – нечто вроде чучела: шкурой убитого и съеденного животного покрывалось возвышение из земли и камней и вокруг него устраивались ритуальные действа. Согласно этой гипотезе предполагалось, что древнейшей формой изобразительной деятельности был натуральный макет, который со временем эволюционировал в плоскостную графику и уж затем – в живопись. После того, как в 1994 г. в пещере Шове была открыта самая древняя живопись, стало ясно, что подобное представление об эволюции изобразительной деятельности не соответствует известным фактам. Все изобразительные техники (объем, графика и живопись) появились практически одновременно.

Пищу для новых размышлений об искусстве неандертальца дали две находки, сделанные сравнительно недавно. В 1981 г. при раскопках палеолитической стоянки Берехат Рам (Израиль) в слое вулканической лавы был найден предмет из окатанного вулканического туфа, похожий на заготовку для изготовления антропоморфной статуэтки высотой 3,5 см (рис. 3.23). Процарапанными бороздками на заготовке были намечены голова, шея, плечи, руки и бюст (Goren-Inbar, 1986 и многие др.).

Геологический уровень, в котором был найден этот предмет, находится между двумя хорошо датированными вулканическими слоями, указывающими на то, что в период между 150 и 280 тыс. л. н. на территории памятника были люди. Мнения специалистов по поводу природы борозд на поверхности этого предмета поначалу разделились, но Ф. д’Эррико и Э. Науэлл изучили эти бороздки при помощи оптического и электронного микроскопов. Для сравнения использовались образцы такого же туфа из того же слоя. Бороздки наносились на эти образцы орудиями, подобными тем, что были найдены на территории памятника. Некоторые места заготовки или статуэтки отшлифованы так, что фигурка могла стоять на поверхности. Эксперимент показал, что обработка предмета, могла продолжаться от 15 до 30 минут. После нее осталось довольно большое количество красного красящего порошка, который мог быть использован для приготовления красителя. Фигурка похожа на антропоморфные изображения, характерные для верхнего палеолита Европы. Несомненно, что предмет был сделан старательно, его черты были тщательно обдуманы, и его нельзя ставить в один ряд с находками кусочков минеральных красителей, которые встречаются в Европе и в Африке в слоях нижнего и среднего палеолита. Наиболее вероятно, что это была подвеска. Бороздка, отделяющая шею от корпуса, была удобна для подвешивания (d’Errico, Nowell, 2000).

Вторая фигурка из метаморфического кварцита была найдена на юге Марокко близ г. Тан-Тан в ашельском слое (рис. 3.24). Судя по публикации (Bednarik, 2001), она пока не подвергалась такому же тщательному исследованию, как первая.

По данным, сомневаться в которых нет никаких оснований, статуэтка из Берехат-Рам происходит из мустьерского или даже из ашельского слоя. Казалось бы, – вот и фактическое доказательство существования искусства неандертальца или даже эректуса . Однако не следует торопиться с выводами на основании единичной находки. Формирование современного человека проходило в основном в Африке и на Ближнем Востоке. В Европу Homo sapiens sapiens пришел уже "готовым".

Характерной особенностью палеолита Восточного Средиземноморья было сосуществование технологий обработки камня, характерных для нижнего и среднего палеолита. Кости людей, найденные в мустьерских слоях пещеры Кафзех, морфологически ближе к Homo sapiens , чем к неандертальцу (Козинцев, 1993). В то время, когда в Европе современного человека еще не было, на Ближнем Востоке он уже мог появиться. Тогда не исключено, что статуэтка из Берехат Рам была сделана ранним сапиенсом.

Конечно, все сказанное не более, чем догадка. Во всяком случае, на фоне сотен пещер с живописью, графикой и пластикой, десятки из которых датированы по радиоактивному углероду, на фоне многих сотен статуэток и иных мелких и крупных объемных и плоских изображений, найденных в верхнепалеолитических слоях европейских памятников, статуэтку из Берехат-Рам пока трудно считать убедительным свидетельством ранней "предыстории" искусства. Тем более, что и эта статуэтка не свидетельствует ни о каких начальных звеньях эволюции изобразительной деятельности и не может рассматриваться как переходная форма от «неискусства» к искусству.

Мой британский коллега Пол Бан опубликовал в одном популярном журнале статью под красивым названием "Не ищите колыбель искусства" (Bahn, 2000, p. 206 – 208). Частично я с ним согласен. В том смысле, что "колыбель" искусства, по-видимому, находилась там же, где и колыбель человека современного антропологического типа. Вряд ли следует надеяться на то, что когда-то будут найдены материальные свидетельства эволюции от примитивных знаков к высокохудожественным образам.

Эволюция, несомненно, была, но она развивалась латентно и проявлялась не в каких-то знаках на материальных носителях, а в развитии всей системы высшей нервной деятельности при формировании Homo sapiens sapiens как особого вида. Можно предположить, что такое развитие происходило не по какому-то единому "стандарту", а, в силу чрезвычайной сложности системы, с определенными отклонениями в ту или иную сторону.

В результате отдельные люди стали отличаться тем, что у них при более эмоциональном и ярком образном мышлении, прочнее, чем у других, замыкались связи между полушариями головного мозга и рукой, и тогда переполнявшие их сознание яркие образы окружающей среды стали формировать устойчивый очаг психологического стресса, переходящего в невроз (Давиденков, 1947, 1975). Поскольку долго жить в состоянии невроза невозможно, возникала полуинстинктивная потребность избавиться от главного источника невроза – теснящихся в сознании зрительных образов. И они переходили на стены пещер, на плоскости скал, на поверхности предметов из кости и бивня мамонта, а также воплощались в барельефах и объемной пластике.

В отличие от научной литературы, где требуются проверенные факты и строгие доказательства, в научно-популярной книжке можно высказывать догадки. Вообще без интуитивных догадок никакая наука существовать не может. Возможно, что в генетическом аппарате Homo sapiens sapiens наряду с "порождающей грамматикой" Хомского сформировалась подобная структура, оперирующая не словесными, а образнвми текстами

До начала 90-х гг. ХХ в. в нашей археологической и искусствоведческой литературе, обремененной марксистской идеологией, была распространена гипотеза о том, что искусство сформировалось на основе труда и трудовых действий. Она не находит подтверждения прежде всего потому, что трудились все, а рисовать стали очень немногие, наделенные особыми художественными способностями. Трудовые действия требуют мобилизации аналитического мышления (у правшей – левополушарного), а художественный талант это – доминирование образного мышления, т. е. правополушарного и определенное сочетание индивидуальных психологических качеств, заложенных генетически.

Конечно, в предыдущих строках проблема происхождения изобразительной деятельности предельно упрощена и схематизирована, но суть ее сохранена, а излагать такую гипотезу развернуто, используя специальную терминологию вряд ли уместно в популярной книжке. На эту тему уже опубликовано несколько книг (Шер, ред., 1998; 2006; Lorblanchet, 1999; Lewis-Williams, 2002).

Продолжение следует...

синтетическое по характеру иск-во, изначально связанное с трудовой деятельностью человека и представляющее одновременно материальную и духовную культуру. Н. и. восходит к синкретизму первобытной культуры, сохраняет в своей основе мифо-поэтическое чувство мира. Развивается как коллективное творчество на основе преемственности и традиции; носит преимущественно эпический характер (Эпос), к-рый определяется и самим типом творчества, коллективным методом работы над образом, основанном на подробности, повторе и вариации. Образная структура Н. и сохраняет изначальный образ, входящий в синтезе с его вариациями и новыми элементами в единую худож. целостность произв. Синтез заложен в самой образности Н. и.. в принципах формообразования, где определяющими являются родовая сущность и функция. Синтетичность проявляется также в соединении в одном произв. пластического, живописного, графического, архитектонического начал. На основе синтеза в Н. и. формируется образ-тип, определяются образные системы, возникают ансамбли, складывается эстетический критерий. Буржуазная наука не изучает народное творчество как особый род иск-ва, т. е. в аспекте его худож. специфики и изобразительно-выразительных средств. Рассматриваемое исключительно в свете концепций фрейдизма, этнопсихологизма, структурализма, оно определяется как творчество «безличное», «бессознательное» и толь- ко как продукт городской культуры, опускающийся якобы в крестьянские массы, хотя оно во все эпохи питало городское иск-во. Так, канадский социолог М. Маклюэн усматривает в народном творчестве разновидность «коллективного сна». Иногда народное творчество трактуется на Западе настолько расширительно, что к нему причисляется даже реклама. Советские эстетика и искусствознание утверждают содержательный подход к изучению Н. и. Оно рассматривается как живой феномен худож. культуры, как особый тип худож. творчества, взаимодействующий с др. типом - индивидуализированным творчеством. Если раньше не выделялась специфика Н. и. как самостоятельного явления культуры и оно приравнивалось или к художественной промышленности, или к самодеятельному творчеству, то в настоящее время оно получило самостоятельный, родовой статус, что открывает новые перспективы не только в его изучении, но и в решении проблем худож. практики. На совр. этапе Н. и. имеет четыре формы бытования и развития. Первая форма - Н. и., не вычлененное из своей этнографической среды, связанное с породившим его национальным, социальным укладом жизни. Это Н. и. отдаленных районов СССР, замкнутых в силу особых географических условий. Отвечая эстетическим запросам, Н. и. обслуживает и практические нужды населения (кошмы, гончарная посуда и пр.). Представленное этой формой Н. и. живет как элемент национального сознания людей. Вторая форма - творчество единичных мастеров, основанное на коллективном опыте, сохраняющее и развивающее худож. традицию. Осн. его стимулом является потребность в самом творчестве. В каждой советской республике есть свои мастера - резчики, гончары, мастера ткачества, вышивки. Третья форма - худож. промысел (Промыслы художественные), вырастающий стихийно на почве местной культурной традиции, поддерживаемый спросом извне. Четвертая форма - худож. промысел на базе мастерских с необходимым оборудованием. Существуя в указанных четырех формах, Н. и. сохраняет общую творческую структуру развития, ориентированного на канонические системы, на традицию, живущую в устно-зрительной передаче. Оно отражает культурно-психологические структуры, связанные с этническим самосознанием, базируется на культуре мастерства, на коллективном опыте.

Ребята, мы вкладываем душу в сайт. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

17 самых красивых видов народного искусства России.

Народные промыслы - это именно то, что делает нашу культуру богатой и неповторимой. Расписные предметы, игрушки и изделия из ткани увозят с собой иностранные туристы в память о нашей стране.

Почти каждый уголок России имеет собственный вид рукоделия, и в этом материале мы собрали самые яркие и известные из них.

Дымковская игрушка

Дымковская игрушка - символ Кировской области, подчеркивающий ее насыщенную и древнюю историю. Она лепится из глины, затем обсыхает и обжигается в печи. После этого ее расписывают вручную, каждый раз создавая уникальный экземпляр. Двух одинаковых игрушек быть не может.

Жостовская роспись

В начале 19 века в одной из подмосковных деревень бывшей Троицкой волости (сейчас - Мытищинский район) жили братья Вишняковы, и занимались они росписью лакированных металлических подносов, сахарниц, поддонов, шкатулок из папье-маше, портсигаров, чайниц, альбомов и прочего. С тех пор художественная роспись в жостовском стиле стала набирать популярность и привлекать внимание на многочисленных выставках в нашей стране и за рубежом.

Хохлома

Хохлома - один из самых красивых русских промыслов, зародившийся еще в 17 веке близ Нижнего Новгорода. Это декоративная роспись мебели и деревянной посуды, которую любят не только ценители русской старины, но и жители зарубежных стран.

Причудливо переплетенными травными узорами из ярко-алых ягод и золотых листьев на черном фоне можно любоваться бесконечно. Поэтому даже традиционные деревянные ложки, презентованные по самому незначительному случаю, оставляют у получившего их самую добрую и долгую память о дарителе.

Городецкая роспись

Городецкая роспись существует с середины 19 века. Яркие, лаконичные узоры отражают жанровые сцены, фигурки коней, петухов, цветочные орнаменты. Роспись выполняется свободным мазком с белой и черной графической обводкой, украшает прялки, мебель, ставни, двери.

Филигрань

Филигрань - один из древнейших видов художественной обработки металла. Элементы филигранного узора бывают самыми разнообразными: в виде верёвочки, шнурка, плетения, ёлочки, дорожки, глади. Плетения выполняются из очень тонкой золотой или серебряной проволок, поэтому выглядят легкими и хрупкими.

Уральский малахит

Известные месторождения малахита - на Урале, в Африке, Южной Австралии и США, однако по цвету и красоте узоров малахит зарубежных стран не может сравниться с уральским. Поэтому малахит с Урала считается самым ценным на мировом рынке.

Гусевской хрусталь

Изделия, изготовленные на хрустальном заводе города Гусь-Хрустальный можно встретить в музеях всего мира. Традиционные русские сувениры, предметы быта, сервизы для праздничного стола, изящные украшения, шкатулки, статуэтки ручной работы отражают красоту родной природы, ее обычаи и исконно русские ценности. Особой популярностью пользуются изделия из цветного хрусталя.

Матрешка

Круглолицая и полненькая веселая девушка в косынке и русском народном платье покорила сердца любителей народной игрушки и красивых сувениров по всему миру.

Сейчас матрешка - не просто народная игрушка, хранительница русской культуры: это памятный сувенир для туристов, на фартучке которой тонко прорисованы игровые сценки, сюжеты сказок и пейзажи с достопримечательностями. Матрешка стала драгоценным объектом коллекционирования, который может стоить не одну сотню долларов.

Финифть

Винтажные брошки, браслеты, кулоны, стремительно «вошедшие» в современную моду - не что иное, как украшения, изготовленные по технике финифть. Этот вид прикладного искусства возник в 17 веке в Вологодской области.

Мастера изображали на белой эмали цветочные орнаменты, птиц, зверей с помощью множества красок. Затем искусство многокрасочной эмали стало утрачиваться, его стала вытеснять однотонная финифть: белая, синяя и зеленая. Сейчас успешно совмещаются оба стиля.

Тульский самовар

В свободное время работник Тульского оружейного завода Федор Лисицын любил мастерить что-нибудь из меди, и однажды сделал самовар. Затем его сыновья открыли самоварное заведение, где продавали медные изделия, пользовавшиеся бешеным успехом.

Самовары Лисицыных славились разнообразием форм и отделок: бочонки, вазы с чеканкой и гравировкой, самовары яйцевидной формы, с кранами в виде дельфина, с петлеобразными ручками, расписные.

Палехская миниатюра

Палехская миниатюра - это особое, тонкое, поэтичное видение мира, которое свойственно русским народным поверьям и песням. В росписи используются коричнево-оранжевые и синевато-зеленые тона.

Палехская роспись не имеет аналогов во всем мире. Она выполняется на папье-маше и только потом переносится на поверхность шкатулок всевозможных форм и размеров.

Гжель

Гжельский куст, район из 27 деревень, расположенный под Москвой, славится своими глинами, добыча которых ведется здесь с середины 17 века. В 19 веке гжельские мастера стали выпускать полуфаянс, фаянс и фарфор. Особый интерес до сих пор представляют изделия, расписанные в один цвет - синей надглазурной краской, наносимой кистью, с графической прорисовкой деталей.

Павлово-посадские шали

Яркие и легкие, женственные павлопосадские платки всегда модны и актуальны. Этот народный промысел появился в конце 18 века на крестьянском предприятии села Павлово, из которого впоследствии развилась платочная мануфактура. На ней производились шерстяные шали с набивным рисунком, очень популярным в то время.